Официальный сайт администрации ГО "Город Калининград"

История города

Экхард Маттес

ПРОБЛЕМА ОБРАЗОВАНИЯ КАЛИНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ

В НЕМЕЦКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ: ОБЗОР

Долгое время Калининградская область оставалась вне сферы исторических исследований в Германии. Находясь в тени проблематики, связанной с изгнанием немцев, она не рассматривалась в качестве самостоятельной темы новейшей истории. Систематическое изучение истории области началось в 1978 году. С 1991 года в связи с открывшимся доступом к российским архивам, оно получило новый импульс. И тем не менее научные исследования и преподавание в учебных заведениях истории северной части бывшей Восточной Пруссии после 1945 года до сих пор остаются в Германии без какого-либо организационного центра и не получают какую-либо институциональную поддержку.

Осенью 1992 года я принимал участие в конференции, приуроченной к образованию кафедры истории Балтийского региона в Калининградском университете. Тогда по просьбе профессора Суворова я рассказал о том, какие научные и образовательные учреждения в Германии занимаются проблематикой этого региона, с которыми кафедра в будущем могла бы установить контакты. При этом подчёркивались возможности для сотрудничества. И для меня большая честь, пользуясь юбилеем кафедры зарубежной истории и международных отношений, попытаться сегодня как бы взглянуть на Германию с калининградской точки зрения.

Наша конференция показывает: история Калининградской области затрагивает многие вопросы международных отношений. Это касается не только «взаимоотношений русской военной администрации и Кенигсбергеcкого университета в XVIII столетии» или «Восточной ярмарки в Кенигсберге». Но и такие недавние события, как заселение области после 1945 года, и другие проблемы развития в послевоенное время явно выходят за рамки сугубо региональной истории и могут рассматриваться в контексте международных отношений. Такое расширение тематики открыло бы новые перспективы в научной работе кафедры в следующие 25 лет, в связи с чем хочу пожелать кафедре успехов.

Можно провести некую параллель между немецким подходом к истории Калининградской области и отношением русских к довоенному прошлому края. Конечно, это подходы различаются. Русские, начиная с 1945 года ежедневно сталкивались с реликтами восточно-прусской истории. Для немцев, переживших принудительную депортацию, определяющее значение имело ставшее почти непреодолимым расстояние до бывшей Восточной Пруссии. И для тех и для других отношение к прошлому во многом определялось политическими и идеологическими факторами.

Первый этап. 1945-1965 годы. Подведение итогов, выводы и новые задачи

В течение двух первых десятилетий после войны Калининградская область не являлась предметом исторических исследований в Германии. И всё же изменения, которые происходили в бывшей Восточной Пруссии ещё до образования ФРГ и ГДР, были важной темой сообщений в прессе. Люди, депортированные из Восточной Пруссии, начали заново обустраиваться в западных оккупационных зонах. В 1947 и 1948 годах последние немцы были выселены в советскую оккупационную зону. Их свидетельства о бегстве, изгнании и совместном проживании с русскими содержали последние по времени достоверные сведения о внутреннем развитии советской части Восточной Пруссии, которая была полностью интегрирована в политическую систему РСФСР со времени выборов в областной совет 21 декабря 1947 года. А ещё ранее, 5 сентября 1946 года, область была объявлена запретно-пограничной территорией и в значительной мере оказалась отрезанной от внешнего мира. За всем этим на Западе наблюдали с озабоченностью.

Начиная с 1946 года стали, появляться многочисленные заметки во вновь создаваемой региональной и межрегиональной немецкой прессе. С 1949 года сообщения из бывшей Восточной Пруссии были в центре внимания информационного бюллетеня восточно-прусского землячества «Вир Остпройссен» и с марта 1950 года - Восточнопрусской газеты («Остпройссенблатт»). Опубликованные в этих изданиях рассказы о том времени депортированных немцев являются свидетельствами очевидцев и сегодня сохраняют свою ценность в качества исторического источника [1]. Их значение и раньше признавалось, и сегодня свидетельства этих людей используются для изучения истории региона. В связи с этим приведу три примера.

1. Проявляя заботу о своих гражданах из числа беженцев и депортированных, а также всех, кто утратил свою прежнюю родину, в молодой Федеративной Республике была создана для них уникальная правовая основа: параграф 96 Федерального закона об изгнанных и беженцах (BVFG), принятого в 1953 году, устанавливал, что в будущем вся Федерация и отдельные земли страны возьмут на себя обязательство содействовать сохранению культурных и исторических традиций тех территорий, откуда немцы были насильственно выселены.[1] Таким образом, исторические исследования по Восточной Пруссии в контексте немецкой историографии получили определённую политическую мотивацию и особый статус, поддерживаемый государством, в том числе и в финансовом отношении.

До середины 1980-х годов этими преимуществами пользовались почти исключительно те круги, которые были связаны с восточнонемецкими землячествами. При этом тематика исследований не выходила, как правило, за рамки 1945 года. Таким образом, последующая история северной части Восточной Пруссии оставалась за пределами тех тем, которые поощрялись государством. Ею стали заниматься только в начале 1990-х годов, когда Калининградская область стала открытой [2].

Оказавшись, согласно параграфу 96 Федерального закона 1953 года, без государственной поддержки, история бывшей Восточной Пруссии выпала из поля зрения новейших исторических исследований. Как в академической науке, так и среди авторов, связанных с сообществом изгнанных, история Калининградской области долгое время была неразрывно связана с темой о нарушении прав человека, а также сопровождалась многочисленными табу.

2.       Свидетельства очевидцев были использованы, в частности, для реализации исследовательского проекта [3], который до сих пор не имеет аналогов в Германии, а именно для подготовки «Документации о насильственной депортации немцев из Восточной и Центральной Европы». В течение десяти лет (1951-1961 года) собирались рассказы изгнанных, беженцев и переселенцев. Сегодня этот богатейший материал находится в фонде «Восточная документация» в Бундесархиве[2]. Отдельные фрагменты этого собрания были опубликованы [4]. Первый том вышел в 1953 году и был посвящен событиям в Восточной Пруссии. Две части этого тома содержат также подробное описание происходивших в области перемен и рассказывают о совместной жизни русских и немцев вплоть до выселения последних в 1948 году [5].

Проект создания документации, о котором шла речь, оказался на поворотном пункте развития исторической науки в Германии. Нашлись серьёзные учёные, которых объединила не только совместная работа над этим проектом. Некоторые из них перед войной были связаны с Кенигсбергом [3] [3, S.349] [6, S.61-62].

3.       Ещё раньше в Германии, наряду с университетами, появились новые институты, которые занялись изучением регионов, откуда были изгнаны немцы. Среди них здесь следует отметить только два. До образования Федеративной Республики 1 ноября 1946 года был учреждён официально зарегистрированный «Гёттингенский кружок» с целью «содействия сотрудничеству восточногерманских учёных, которые были связаны прежде всего с Кенигсбергом и Восточной Пруссией...» Перед ним стояла задача «описывать прошлое и достижения изгнанных и переселённых немцев на их прежней родине...» [8, S.19].

29 апреля 1950 года был основан Научный комитет имени И.Г. Гердера в Марбурге. В работе этого учреждения и его института, также носящего имя Гердера, который входит в число организаторов нашей конференции, с самого начала присутствовали два взаимосвязанных направления исследований: «Исторические немецкие восточные земли [...], с одной стороны, и восточные соседи немцев в качестве самостоятельного объекта исследования - с другой стороны», а также «исторические и современные исследования» [9, S. 5].

Оба названных учреждения впоследствии пытались компенсировать своей деятельностью утрату восточных областей. Война прервала традиции региональных исторических исследований. Требованием времени было возродить эти традиции и развить их. Таким образом, весьма важным шагом стало то, что основанная в 1923 году «Историческая комиссия по региональным исследованиям Восточной и Западной Пруссии « осенью 1950 года возобновила свою работу в новом облике под эгидой Научного комитета имени Гердера. И всё же послевоенное развитие Калининградской области находилось вне сферы внимания этой комиссии.

С годами доступ к первоисточникам и информации о современном положении региона становился всё более затруднённым. Поездки или какие-либо контакты с учёными в Калининграде были просто немыслимы. Ответным шагом на такое положение было создание нескольких информационных служб [10], которые публиковали разного рода сообщения об актуальной ситуации в бывшей Восточной Пруссии. Эта информация служила основой для описания и анализа положения в Калининградской области. Так, в 1955 году Рудольф Нойманн опубликовал написанный по этим материалам свой обобщающий труд под названием «Восточная Пруссия под польским и советским управлением» [11]. Это издание очень наглядно отражает состояние источниковой базы: южная (польская) часть Восточной Пруссии была описана на 92 страницах, тогда как описание Калининградской области, по которой не имелось достаточного количества источников, занимает всего десять страниц.

В 1965 году начала выходить фундаментальная «История города Кенигсберга». В заключение своего труда автор Фриц Гаузе объявляет восточно-прусскую историю завершённой [12, Bd. Ill, S. 177]. В то время его высказывание отражало мнение многих людей в Германии. Оно было основано на той скудной информации, которая просачивалась на Запад из бывшей Восточной Пруссии. Этот вывод имел серьёзные последствия с точки зрения формирования отношения к Калининградской области в Германии.

Второй этап. 1965-1978 годы. Поиск ориентации

В середине 60-х годов в общем объёме материалов, связанных с деятельностью областных союзов изгнанных, выделяется также пласт информации о Калининградской области. Постепенно становятся всё более доступными источники и публикации из Советского Союза, в которых содержатся сведения о современном положении области, в том числе, например, первая советская карта с административным делением. Во многих университетах существовали кафедры восточноевропейской истории и славистики. Их деятельность питалась не только давними традициями проведения региональных исследований как особого научного направления. В условиях политической поляризации времён холодной войны восточные исследования приобретали особую значимость. В Кёльне «Федеральный институт восточных и международных исследований» занимался изучением развития ситуации в Советском Союзе и в Восточной Европе.

Калининградская область не входила в сферу всех этих восточных исследований. Она отсутствовала также и во вновь разрабатываемых программах исторических исследований университетов. Следует указать на три причины такого положения: 1) недостаток первоисточников и ограниченный доступ к региону и его научным учреждениям; 2) появление новых приоритетов немецкой историографии, в которой в связи с изучением Третьего рейха стали расставляться новые акценты, и 3) определённая сдержанность самих историков. Она была охарактеризована выше словами Велера об историках, не стремившихся к изучению таких тем, которые уводили их в лабиринт не до конца выясненных последствий войны и современных политических проблем.

Изучение региона, чья история во всеуслышание была объявлена законченной, казалось, стало теперь уделом по преимуществу его бывших жителей и изгнанных. Их интерес распространялся только на прошлое, но никак не на настоящее их прежней родины. Подобно учреждениям, которые занимались изучением СССР и Восточной Европы, и в среде изгнанных и связанных с ними институтах не интересовались современной региональной историей и развитием Калининградской области.

Третий этап. 1978-1991 годы. Начало систематических исследований

Историография Калининградской области, которая заслуживает того, чтобы называться собственно «историографией», была основана Петром Вёрстером и берёт своё начало в 1978 году[4]  с публикации серии работ под названием «Северная Восточная Пруссия после 1945 года», которые были посвящены основным вопросам «управления, населения, хозяйства» [13] и «политической и культурной жизни» [14]. Затем последовали «Перечень названий населённых пунктов» [15], «Развитие города Кенигсберга» [16] со списком наименований улиц и планом города, в котором исторические названия Кенигсберга дублировали современные. Появились и другие публикации, имевшие принципиальное значение. Отдельные вопросы, которые поднимались и прежде, - такие, как происхождение нового населения, система управления, переименование населённых пунктов или экономическое развитие, - теперь впервые были рассмотрены в комплексе. Вёрстер демонстрировал свободную от предвзятости точку зрения на развитие области, которая до той поры в Германии отсутствовала.

Его исследования имели органическую связь с довоенным временем и позволяли выявить континуитет и прерывность в развитии региона. Именно он впервые дал оценку разнообразным источниками и литературе из Советского Союза. Что же касается российских архивов, они всё ещё оставались для него закрытыми. Нехватку первоисточников он компенсировал использованием вторичных и третичных источников, которые подвергались им системному критическому анализу. С методологической точки зрения это был совершенно правильный подход, который в то время не имел альтернативы. Полученные им научные результаты оказались весьма точными и в последующем нашли своё подтверждение при изучении материалов российских архивов, как это было, например, с выводами, касающимися нового населения области. Вёрстер снял с темы Калининградской области груз идеологической полемичности и вывел её в сферу подлинно научных знаний.

Его работы получили высокую оценку особенно в Польше, где дискуссия об истории Восточной Пруссии началась раньше. Они также вызвали большой интерес в научных кругах США. В Калининграде к началу 1990-х годов они также нашли различное применение, в частности, использовался упомянутый выше план города с двойными названиями. В первых номерах журнала «Запад России» [18] публиковались фрагменты книги Вёрстера и фон Глински о Кенигсберге [19].

Между тем в самой Германии работы Вёрстера не имели такого резонанса, как за границей. Там они оставались единичным явлением и не были использованы для того, чтобы на их основе развернуть систематические исследования по истории Калининградской области. Они не встретили интереса со стороны сообщества изгнанных, которые могли бы по ним познакомиться с современным развитием их потерянной родины.

Четвёртый этап. С 1991 года. Открытие доступа

к русским архивам и новые подходы в исследованиях

Открытие границ сделало возможным посещение Калининградской области. Одновременно возросло количество исследований по области на разных уровнях. Как будто из ничего вопрос о будущем региона вдруг стал актуальным и привёл к появлению многочисленных публикаций. В 1993 году ряд исследований опубликовал Федеральный институт в Кёльне [20, 21, 22]. Появились труды, в которых анализировалось политическое и экономическое развитие. Наряду с этим работы, посвященные Восточной Пруссии, оказались в списке самых продаваемых книг, и зачастую они имели биографический характер. Граф Ганс фон Лендорф, графиня Марион Дёнхофф, граф Христиан фон Кроков - назову только три этих всем известных имени - в своих сочинениях соединили свой личный взгляд на прошлое с попыткой примирить себя с той Восточной Пруссией, какой она стала сегодня. Бум издания литературы о Восточной Пруссии достиг апогея в 2002 году, когда появился роман Гюнтера Грасса «Траектория краба» [23]. Описанное в нём потопление корабля «Вильгельм Густлов» с беженцами вызвало в Германии оживлённую, хотя и непродолжительную дискуссию. Эта дискуссия обнаружила недостаточную разработанность проблематики изгнания и напоминала об отношении к потерянным областям.

Открытие границ привело и к открытию архивов для иностранных исследователей. Вместе с тем немецкая историография о Калининграде пережила своё второе рождение. Одновременно и у российских коллег расширилась тематика исследований по довоенной истории Восточной Пруссии. С обеих сторон исходили инициативы для сотрудничества. Немцы в Калининграде столкнулись с тем фактом, что российская историография послевоенной истории региона находилась ещё в зачаточном состоянии.

Первые немецкие диссертации, которые были подготовлены в 90-е годы на основе российских архивов (Кибелка [24], Фробарт [25]), ещё не соответствовали расширившимся исследовательским возможностям и были отягощены устаревшим кругозором их авторов. Они оказались далеко позади открывшихся возможностей. В противоположность этим диссертациям дипломные и магистерские работы основывались на совершенно ином современном подходе, их результаты были опубликованы: о немцах после 1945 года писала Люшнат [26], о развитии городской среды в Кенигсберге/Калининграде -Хоппе [27], о положении промышленных рабочих -Бродерзен [28], о развитии сельского хозяйства - Рега [29]. По-новому был поставлен вопрос о региональном сознании переселенцев (Хоппе) [27]. Потом появились первые совместные исследования по этой теме и по проблеме заселения области после 1945 года (Костяшов, Маттес [30,31]). В настоящее время готовится диссертация, которая посвящена региональному сознанию населения области.

Опубликованные в последнее время немецкие работы, подобно как это было когда-то с исследованиями Петера Вёрстера, оказались личной инициативой их авторов без какой бы то ни было поддержки в историографическом контексте. До сегодняшнего дня в исследованиях по калининградской проблематике нет институциональной основы, как нет и какой-либо школы в системе академического образования. Ни отдельные кафедры (например, в университетах Гёттингема, Берлина и Бонна), в сферу интересов которых попадает история Восточной Пруссии, ни Историческая комиссия не занимались историей после 1945 года. Исследования Вёрстера, несмотря на то значение, которое они имели для Германии, и отклик в других странах, не привели к созданию какой-либо организационной структуры или подразделения в Институте имени Гердера. Хотя с тех пор ни в одном другом месте Европы не появился сопоставимый с Марбургом исследовательский потенциал.

Насущной потребностью и задачей на будущее в Германии является, с моей точки зрения, институализация исследований по калининградской тематике, создание условий для сотрудничества с российскими коллегами и координация в сфере научных изысканий и преподавания проблем послевоенного развития, к которым постепенно приобщатся также польские и литовские коллеги.

Ваша кафедра зарубежной истории и международных отношений могла бы способствовать тому, чтобы совместно с заинтересованными исследователями других стран достичь этих целей.

Перевёл с немецкого Ю.Костяшов

ЛИТЕРАТУРА

l.   FahrenholtzA.Als Speicherarbeiterinin Königsberg //Das Ostpreuβenblatt. Probenummer März 1950. S 8-10; und: Folge 1. Jhrg. 1. 5. April 1950. S. 8-10.

2.        Das Königsberg Gebiet im Schnittpunkt deutscher Geschichte und in seinen europäischen Bezügen / Hrsg. von Bernhart Jähnig und Silke Spieler. Bonn, 1993.

3.                 Beer M. Im Spannungsfeld von Politik und Zeitgeschichte. Das GroBforschungsprojekt «Documentation der Vertreibung der Deutschen aus Ost-Mitteleuropa» // Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichte. 1998. # 46. S. 345-389.

4.        Documentation der Vertreibung der Deutschen aus Ost-Mitteleuropa. In Verbindung mit Werner Conze [ab Bd. Ill], Adolf Diestelkamp [bis Bd. II], Rudolf Lauf, Peter Rassow und Hans Rothfels, bearbeitet von Theodor Schieder / Hrsg. vom Bundesministerium fur Vertrievene, Fluchtlinge und Kriegsgeschadigte. Bd. I-V.Bonn, 1953-1962. 3 Beihefte Bonn, 1955-1960. Ortsregister Bonn о J. [1962].Neudruck: Mtinchen, 1984.

5.                 Die Vertreibung der deutschen Bevölkerung aus den Gebieten östlich der Oder-Neiβe. Bonn, 1953. Bd. 1,1: XXI, 160,494 S.; Bd. 1,2: XV, 896 S.

6.                 Hans-Ulrich Wehler, in: «Die Debatte wirkt befreiend». Der Historiker Hans-Ulrich Wehler über die verspatete Aufarbeitunf vonLeidundElens derVertriebenen. Spigel-Gesprach //Der Spiegel. # 13.25.3.2002. S. 61-64.

7.        Das Bundesarchiv und seine Bestande. 3. Aufl. Boppard, 1977.

8.                 Meissner B. Die Entwicklung des Gottinger Arbeitskreises e.V seit 1946 und seit Beitrag zur Osteuropafozschung // 50 Jahre Gottinger Arbeitskreis. Gottingen, 1998.

9.        Weczerka H. Johann Gottfried Herser-Forschungsrat und Johann Gottfries Herder-Institut. Entstehung unf Entwicklung eines Verbundes der Ostmitteleuropaforschung. Marburg, 1992.

10.            «hvp-Informationsdienst des Gottinger Arbeitskreises»; «Wissenschaftlicher Dienst fur Ostmitteleuropa»; und der «Informationsdienst fur das nordliche OstpreuBen nach 1945».

11.            Neumann R. Ostpreuβen unter polnischer und sowjetischer Verwaltung. Frankrurt/Main-Berlin, 1955. (Ostdeutschlandunter fremder Verwaltung 1945-1955. Bd. 1 /Hrsg. Vom Johann GottfriedHerder-Forschungsrat).

12.            Gause F. Die Geschichte der Stadt Konigsberg in Preuβen. Bd. I. 3. erganzte Auflage; Bd. II und III. 2. erganzte Auflage. K6ln/Weimar/Wien, 1996.

13.  WorsterP. Das nordlich Ostpreuβen nach 1945. Verwaltung, Bevolkerung,   Wirtschaft.   Marburg,   1978. (Dokumentation Ostmiteleuropa. Wissenschaftlicher Dienst fur Ostmitteleuropa. N.F. 4 (28) Heft 1).

14.   Worster P. Das nordlich Ostpreuβen nach 1945. Politisches undkulturelles Leben. Marburg, 1978. (Dokumentation Ostmiteleuropa. Wissenschaftlicher Dienst fur Ostmitteleuropa. N.F. 5 (29) Heft 1/2).

15.  Worster P. Das nordlich Ostpreuβen    nach    1945.    Deutsch-russisiches    und    russisch-deutsches Ortsnamenverzeichnis mit einer Dokumentation der Demarkationslinie. Marburg, 1978. (Dokumentation Ostmiteleuropa. Wissenschaftlicher Dienst fur Ostmitteleuropa. N.F. 6 (30) Heft 2/3).

16.            Seiber R., Worster P. Die Entwicklung der Stadt Konigsberg/Pr. nach 1945. Deutsch-russisches und russisch- deutsches  Straβennamenverzeichnis. Marburg, 1986. (Dokumentation Ostmiteleuropa. Wissenschaftlicher Dienst fur Ostmitteleuropa. N.F. 12 (36) Heft 1/2). Nachdruck der 2. verbesserten und erganzten Auflage Januar 1992.

17.            Населённые пункты Калининградской области: Краткий справочник. Для служебного пользования. Калининград, 1976.

18.            Запад России. 1992. № 1. С. 190-197; № 2. С. 156-171; № 3. С. 121-129; № 4. С. 159-167.

19.            Glinski G., von; Worster P. Konigsberg. Die ostpreuβische Hauptstadt in Geschichte und Gegenwart. Berlin- Bonn, 1990; 2-е изд.; 1992; рус. изд.: Berlin-Bonn, 1996.

20.     Die Zukunft des Gebiets Kaliningrad (Konigsberg): Ergebnisse einer internationalen Studiengruppe. Koln, 1993. (Bundesinstitut fur ostwissenschaftliche und internationake Studien. Sonderveroffentlichehg Juli 1993).

21.     Hoff M., TimmermannH. Kaliningrad (Konigsberg): Eine russische Exklave in der baltischen Region. Stand und Perspektiven aus deutscher Sicht. Koln, 1993. (Berichte des Bundesinstituts fur ostwissenschaftluche und internationale Beziehungen. 17).

22.     Bingen D. Das Gebiet Kaliningrad (Konigsberg): Bestandsaufnahme und Perspektiven. Deutsche Ansichten. I und II. Koln, 1993. (Berichte des Bundesinstituts fur ostwissenschaftluche und internationale Studien. 21. 25).

23.  Grass G. Im Krebsgang. Eine Novelle. Gottingen, 2002.

24. KibelkaR. OstpreuBens Schicksalsjahre 1944-1948. Berlin, 2000; 2001.

25.     Frobarth V. Das Konigsberger Gibiet in der Politik der Sowjetunion 1945-1990. Mit einer analytischen Betrachtung des Kaliningrader Gebiets in der Politik Ruβlands 1991 -2000. Berlin, 2001.

26.     Luschnat G. Die Lage der Deutschen im Konigsberger Gebiet 1945-1948. Frankfurt/Main, 1996; 2. erganzte und durchgesehene Auflage. Frankfurt, 1998. (Europaische Hochschulschriften. Reihe III. Geschichte und ihre Hilfswissenschaften. 686).

27.     Hoppe B. Auf den Trtimmern von Konigsberg. Kaliningrad 1946-1970. Mtinchen, 2000 (Schriftenreihe der Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichte. 80).

28.  Brosersen P.  Enttauschte Hoffnungen. Kaliningrader Industriearbeiter und die Neubesiedlung des nordlichen Ostpreu Ben in der sowjetischenNachkriegszeit (1945-1953) // Berichte und Forschugen. Jahrbuch des Bundesinstituts fur Kultur und Geschichte der Deutschen im ostlichen Mitteleuropa. Bd. 10. Oldenburg, 2002. S. 117-143 (1. Teil); Bd. 11. Oldenburg, 2003. S. 7-46 (2. Teil).

29.     Rega I. M. Die siwjetische Neubesiedlung des nurdlischen OstpreuBen bis 1950 am Beispiel von vier Lanskreisen. Siegen, 2002. (Schriften der J.G. Herder-Bibliothek Siegerland e. V. 35).

30.     Als Russe in Ostpreuβen. Sowjetische Umsiedler tiber ihren Neuberginn in Konigsberg / Kaliningrad nach 1945 /Hrsg. vonEckhardMatthes. Ostfildern, 1999; 2 Aufl. Bietigheim-Bissingen, 2002.

31.  Костяшов Ю.В. Изгнание прусского духа. Как формировалось историческое сознание населения Калининградской области в послевоенные годы. Маттес Э. Запрещённое воспоминание. Возвращение истории Восточной Пруссии и региональное сознание жителей Калининградской области (1945-2001). Калининград: Изд-во КГУ, 2003 (Terra Baltica. Вып.З).