Официальный сайт администрации ГО "Город Калининград"

История города

Курт Форстрёйтер

НЕМЕЦКИЙ ЯЗЫК В ПЕРЕПИСКЕ

ГОСУДАРСТВА ТЕВТОНСКОГО ОРДЕНА И ГЕРЦОГСТВА ПРУССИИ С ДРУГИМИ СТРАНАМИ

Из-за своего расположения на окраине немецкой империи, вне замкнутого немецкого языкового простран­ства, старинная Пруссия очень сильно зависела от сношений с соседними народами. При переписке между раз­личными народами часто возникали трудности - всплывает вопрос о международном языке переписки. Этот вопрос был решён в средневековье в христианском европейском мире идеальным образом. В качестве официаль­ного языка для внутренних и внешних сношений там повсюду царил латинский язык. Лишь с 13 века европейские, в том числе и немецкий, народы начали применять в документах свои национальные языки. В международной переписке латинский язык оставался в силе вплоть до 17 века, когда он был оттеснён на задний план французским языком. С 19 века происходит, наряду с бурным натиском английского языка и созданием искусственных языков, таких как эсперанто, борьба немецкого языка за международное мировое значение.

Притязание немецкого языка на мировую значимость основывается не только на прошлом и сегодняшнем положении немецкого народа, его культурных достижениях и его политическом значении в сердце Европы. Это притязание в большей степени имеет свои корни в средневековье. Немецкий язык играл важную роль в качестве языка для переписки в большей части средней, восточной и северной Европы уже с 14 века, в 15 веке значение его взрастает, а в 16 веке - постепенно убывает. Это должны подтвердить нижеизложенные выводы исследований, которые касаются, правда, только переписки одной немецкой территории, а именно - Орденского государства, позже - герцогства Пруссия.

Исследование иностранных сношений Старой Пруссии заманчиво вдвойне. Каждое немецкое письмо, кото­рое следовало в Пруссию или из неё, является свидетельством немецкой культуры в Пруссии. Но оно свидетель­ствует также о немецком культурном влиянии на соседние народы.

Старая империя уже миновала наивысший пункт своего могущества и авторитета, когда немецкий язык вошёл в употребление в приватной и литературной жизни, а также в официальной переписке. Одновременно империя начала раскалываться на отдельные территории - сегодняшние «земли», так возникли вместо единого официального языка различные официальные диалекты.

В Орденском государстве Пруссия, молодой немецкой колониальной стране, начали писать по-немецки не позже чем в других немецких областях. Старейший немецкий оригинал документа Пруссии датируется 1262 го­дом. Однако в канцелярии магистра немецкий язык утвердился лишь во второй четверти 14 века. Магистр Винрих Книпроде выдавал «немецкие» документы о ссуде (о награждении). Как магистр, так и остальные служащие Ордена перешли к употреблению немецкого языка в середине 14 века, некоторые раньше, а другие позже, как, например, орденский маршал и комтур Данцига. Далеко позади в этом вопросе оставалось духовенство. Исклю­чая отдельные ранние случаи, можно говорить о полной победе немецкого языка в светском управлении в епископствах лишь примерно в 1425 году. В духовном управлении оставался ведущим латинский язык. Он был языком средневековой церкви и средневекового научного образования. Ясна причина этого: почему духовенство придер­живалось понятного и удобного латинского церковного языка.

Из магистров и рыцарей Ордена, по-видимому, редко кто знал латынь. Но персонал канцелярии магистра состоял из лиц духовного звания, для которых в качестве письменного языка латынь была привычнее, чем немец­кий язык. Можно видеть, что на немецких письменных документах, относящихся ко второй половине 14 века, канцеляристы делали заголовки и пометки на полях на латыни; что в старейшем регистре (реестре) канцелярии магистра (1338-1358) ещё при Винрихе встречаются многие латинские записи, в то время как единственный, соот­ветствующий этим записям оригинальный документ периода правления Винриха написан на немецком языке; что в середине 15 века прокуратор Тевтонского ордена в Риме, сам немец, в один и тот же день писал магистру по-немецки, а канцлеру магистра по-латински; что в 16 веке при возобладании влияния гуманизма даже евангеличес­кое духовенство считало нужным представляться герцогу Пруссии челобитными, написанными на латинском языке. Не стоит удивляться поэтому, что как во внутренней переписке Пруссии, так и в сношениях её с другими немецкими областями всё снова и снова всплывают отдельные послания на латыни.

Великим соседом и противником орденского государства было Польша. Обмен посланиями с Польшей не прерывался никогда. Однако сохранилось немного документов из второй половины 14 века. Из того, что имеется, можно заключить, что в то время «немецкие» письма магистра Ордена в Польшу были исключением, а «немец­кие» письма польского короля магистру ещё не обнаружены. Но документ польского короля Владислава Ягайло 1392 года к купцам Ноймарка и Померании составлен на немецком языке.

Немецкий язык на рубеже 14-15 веков был распространён благодаря немецкой колонизации восточных зе­мель, которая перешагнула далеко за пределы немецкой империи благодаря торговому господству немецкой Ганзы. С течением времени язык вобрал в себя специальные юридические и дипломатические обороты, которые были необходимы в служебной переписке. Наступил момент, когда было довольно небольшого толчка, чтобы для немецкого языка открылось широкое поле в дипломатической переписке, особенно с Польшей.

С тех пор как магистр Ульрих фон Юнгинген стал использовать немецкий язык в переписке с польским королём, им продолжали пользоваться до окончания господства Ордена в Пруссии. Правда, при Генрихе фон Плауене в письмах опять появилась латынь, а при Альбрехте Бранденбургском, будущем герцоге, снова был сделан шаг обратно к латыни в переписке с Польшей. Но всё же письма по-немецки в Польшу это правило, а на латыни - исключение.

Как относился к этому король Польши? Не обязательно было, чтобы такие письма понимали адресаты, их могли перевести переводчики, которые и тогда имелись и которые кормились этим. Важны случаи, когда писали по-немецки из-за границы в Пруссию.

Документ о перемирии 1409 года является в случае с Пруссией первым сохранившимся оригинальным документом польского короля. Другие оригиналы посланий Ягеллонов в Пруссию не сохранились. Лишь при Казимире (1447-1492) увеличивается количество писем на немецком языке, адресованных в Пруссию. Одна пятая часть писем короля магистру написана по-немецки. Также перемирие 1458 года было задокументировано с обеих сторон по-немецки. Это употребление немецкого языка в переписке с Пруссией, по-видимому, объясняется дву­мя обстоятельствами. Казимир прежде, чем он стал королём, был Великим князем Литвы, и позже он имел там свою резиденцию. А Великие князья Литовские писали в Пруссию с начала 14 века преимущественно по-немецки. К тому же с 1454 года король должен был слать документы и письма своим подданным в Западную Пруссию также часто на немецком языке.

Исчезновение немецкого языка в переписке с Польшей в 16 веке имело причины общего характера, которые касались не только отношений с Польшей. То, что здесь было сказано относительно Польши, можно повторить относительно других стран. 16 век - это время расцвета гуманизма, возрождение классической старины и класси­ческого латинского языка. Сильно возросло уважение образованных людей к латыни. Наряду с этим возросла культурная оценка немецкого языка вследствие исходящего из Германии духовного движения Реформации, но эта волна схлынула, и культурное и политическое значение Германии снизилось. Расцвели западноевропейские, а именно, романские страны. В хозяйственном отношении они стали решающими в политике и образцовыми в культуре. Немецкие же граждане в восточноевропейских государствах, тем более в Польше, потеряли со време­нем свою немецкую сущность. Всё способствовало тому, чтобы значение немецкого языка, как мирового, было похоронено.

И приметой времени было то, что в 1524 году гроссмейстер Альбрехт взял на службу не кого-либо менее значительного, но знаменитого гуманиста Кротуса Рубеануса, составителя «Epistolae Obscurorum Virorum», для того, чтобы он занимался прусской канцелярией. Оживлённая переписка с королём Польши должна была вестись на хорошем латинском языке. Письма на немецком языке были редки и постепенно исчезли.

Король Сигизмунд I и его супруга Бона, итальянка, писали герцогу по-латински. Напротив, королевы Елиза­вета и Катерина, супруги Сигизмунда Августа (с 1548 по 1572), писали большей частью по-немецки. Но они были немецкого происхождения - дочерьми императора Фердинанда I, для них немецкий был родным языком, а не международным языком переписки. И можно связать с влиянием немецких жён то, что с 1562 года снова появля­ются «немецкие» письма короля, адресованные герцогу. Часть из них написана рукой Эрхарда фон Кунхайма, восточного пруссака, который в 1562 году поступил на польскую службу. Таким образом, для выбора канцеляр­ского языка имел значение состав канцелярии и окружение короля.

Три следующих короля были непольского происхождения. В то время как Генрих, француз, и Стефан, венгр, по-видимому, никогда не писали герцогу и его советникам по-немецки, существуют несколько немецких писем Сигизмунда, шведа. Сигизмунд был поклонником немецкой культуры, которой он покровительствовал при своём дворе. Также имеются отдельные «немецкие» письма его сына Владислава IV. Господство латинского языка в переписке с Пруссией было, однако, непоколебимо. Польша никогда не настаивала и не пыталась настаивать на введении польского языка в переписке с Пруссией. И это при том, что с 1525 по 1656 годы Пруссия была в ленной зависимости от Польши. Факт признания польскими королями государственного и культурного своеобразия Прус­сии подтверждается также тем, что они писали прусским герцогам и их советникам или на международном латин­ском языке, или на немецком - государственном языке Пруссии.

Польская знать и западное чиновничество употребляли преимущественно латынь. Это предпочтение латин­ского языка могло быть вызвано в отдельных случаях антипатией к немецкому. Капитан Ганс Биркенхауз из Бром-берга (в «латинских» письмах он называет себя по-польски Януш Бжозогловый) просит в 1412 году комтура Торна писать ему не по-немецки, а по-латински, ссылаясь на то, что латынь это церковный и мировой язык. Далее капитан утверждает, что де у него возникают трудности с переводом «немецких» писем, что является неправдой, о чём свидетельствуют его многочисленные «немецкие» письма, адресованные магистру. Он просто принципиально хотел писать только на латыни.

При герцоге Альбрехте общая картина остаётся той же. Латынь сильно перевешивает. Переписка герцога бесконечна и содержит длинный ряд «немецких» писем из Польши. При этом сталкиваешься с известнейшими именами тогдашней Польши. Некоторые персоны пишут по-латински и по-немецки, отдельные - даже по-польски. Письма герцога часто писались и по-немецки, но в основном всё же на языке адресата. В одном письме канцлеру Шидловецкому герцог извиняется за то, что должен писать по-немецки: он не имеет при себе латинского писца в охотничьем доме, где он как раз находится. В этом письме употребление немецкого языка обусловлено не наме­рением, а внешним обстоятельством.

Знать в Польше была в основной своей массе польской национальности. Она была и оставалась носителем государственных и национальных взглядов. В противоположность этому бюргерство польских городов в период их расцвета в средневековье большей частью было немецким. И если эти города писали в Пруссию на немецком языке, то он был для них одновременно и родным языком, и языком для международной переписки. В томах ганзейских документов редко можно найти письмо на латыни из какого-либо ганзейского города в Польшу. Когда в 16 веке города Польши перешли к употреблению в переписке латыни (последним таковым был Краков), то можно видеть, что тогда же в них стала ускоряться полонизация прежде немецких граждан.

Немецкий язык употребляли также многочисленные евреи польских городов. Так, европейский таможенник из Луцка писал магистру в 1417 году по-немецки. В 1567 году евреи из Литвы подали королю Сигизмунду Августу заявление на немецком языке, которое предназначалось для дальнейшей передачи герцогу Альбрехту.

Мазовецкое герцогство не принадлежало до 1526 года собственно Польше. Оно было меньше развито в культурном отношении, и немецкое культурное влияние было здесь слабее.

Магистр начал писать в Мазовецкое герцогство по-немецки с 1413 года, ели не принимать во внимание отдельные сомнительные более ранние случаи, и так остаётся до упразднения герцогства в 1526 году.

После включения Мазовецкого герцогства в состав Польши переписка герцогства Пруссия с мазовецкими чиновниками и гражданами приобретает тот же характер, что и выше описанная переписка с Польшей. Правда, прусская канцелярия завела для временного промежутка с 1527 по 1527 год отдельный том для копий «немецких» писем, адресованных в Мазовию и Литву, но тут речь идёт всёже большей частью о письмах в Литву. Но ещё в 1527 году в этот фолиант внесены четыре «немецких» письма в Мазовию и ещё в 1548 году направлено одно «немец­кое» письмо в Варшаву. Но «латинские» письма перевешивают всё больше. С отсталостью Мазовии и отсутстви­ем знания не только немецкого, но и латинского языков можно связать то, что от многих мелких дворян, прожива­ющих вдоль прусской границы, письма в Кенигсберг приходили на польском языке. Их количество, однако, гораз­до меньше, чем количество «латинских» писем, и отвечали на них на латыни.

По-другому обстояло дело с Литвой. На изначально литовских землях в средневековье имелось сильное немецкоязычное влияние. После больших завоеваний Гидеминаса и его наследников Литва стала многонацио­нальным государством. Большинство населения Великого княжества было русским, и на исконно литовских зем­лях был принят в качестве канцелярского белорусский язык, который сохранился и под польским владычеством до 1696 года. Русская часть населения Литвы принадлежала греческой ветви христианства, а литовская часть была до 1386 года языческой. Латинский язык как язык западноевропейского христианства приобрёл для Литвы культурное значение лишь после покорения в 1386 году языческих литовских жителей. И так могло получиться, что язык западных соседей, то есть немецкий язык стал для литовцев культурным языком.

Договор лифляндских сословий с Гидемином 1323 года написан на нижненемецком языке. Договор Литвы с магистром 1379 года написан на верхненемецком языке, который соответствует языку канцелярии магистра. На немецком, или латинском, или только на немецком языке написаны договоры до 1404 года. Позже договоры, а также все паспорта и другие имеющие обязательную силу документы, оформлялись на латыни.

Большинство писем князя Витовта и его чиновников в Пруссию, также как и письма магистра из Пруссии, были написаны на немецком языке. При наследниках Витовта употребление немецкого языка в прусско-литовской переписке становится реже. Так, Свидригайло писал не только по-немецки, но и нередко по-латински. После избрания Великого князя Казимира королём Польши в 1447 году Литва была объединена с Польшей в личную унию. Не считая кратких перерывов, король Польши был в дальнейшем и Великим князем Литовским. Поэтому сказанное выше о Польше верно в этот временной период и для Литвы.

Если Свидригайло писал по-немецки реже, чем его предшественники, то причиной тому не было его недру­жественное отношение к немцам. Причину следует искать скорее в том, что Свидригайло опирался в основном на восточную русскую часть страны, и там находился. В русских же областях немецкий язык был тогда менее извес­тен, чем на литовском западе, о чём знали и в канцелярии Свидригайло. Со времени поражения в Швенты (1435) Свидригайло находился лишь на русском востоке, и писал оттуда исключительно на латыни. Во время пребывания в Смоленске в 1433 году он даже магистру писал по-русски, вероятно, потому, что в его распоряжении был только русский писец. Его тогдашние «русские» письма, из которых одно - от 3 мая 1433 года - сохранилось в оригинале, являются, во всяком случае, единственные, которые литовский великий князь посылал в Пруссию.

И после личной унии с Польшей Литва сохранила свою политическую и культурную самостоятельность до окончательной аннексии Польшей (1569). Переписка Пруссии с литовскими сословиями, знатью и гражданами носит поэтому отчётливо иной характер, чем с Польшей. Языком переписки оставался здесь до конца 16 века немецкий. Меньше всего его употребляло духовенство, которое повсюду продолжало писать на латыни. Напро­тив, литовские вельможи в западных областях ещё во второй половине 16 века охотно переписывалось по-немец­ки. Поворот к латыни произошёл и в Литве. Ещё в 1527 ив 1571 годах герцогская канцелярия завела для копий «немецких» писем в Мазовию и Литву особенный фолиант, который содержал главным образом копии писем в Литву. Но уже в первой половине 16 века появляются «латинские» письма, адресованные епископу Вильно, капи­тану Жемайтии, в города Вильно и Ковно. Правящий в Литве молодой король Сигизмунд Август требует в 1545 году от прусского посольства доклада по-латински, «чтобы и господа поняли».

В старой Литве её национальной язык никогда не был канцелярским внутри страны, не говоря уже о том, чтобы он был языком международной переписки. Он был оттеснён русской, а позже польской культурой и язы­ком. В точности наоборот обстояло дело с Россией. Ни одна из стран, с которой Старая Пруссия вступала во взаимоотношения, так упорно не придерживалась своего национального языка в качестве языка переписки, как Россия. У России была особая позиция из-за её греческого вероисповедания. Латинский язык, как язык западноев­ропейского христианства, не пользовался таким авторитетом в России, какой он имел на западе, где он был языком общей церкви и общей культуры.

Сначала Пруссия вступила в отношения с западными русскими областями. Князья Галича и Волыни слали магистру в 13 и 14 веках документы на латинском языке, но эти области были тогда отсечены от России и сильнее всего подвержены западноевропейскому влиянию. По-другому вели себя северные города - Псков, Новгород, Москва. Они граничили с Лифляндией и втянули, таким образом, и Пруссию в сферу своей политики. Поэтому необходимо бросить взгляд на лифляндско-русскую переписку.

До середины 15 века (1448) не имеется ни одного оригинала документа, относящегося к лифляндско-русской переписке, который был бы написан не по-русски. Насколько важен был русский язык, доказывает то обстоятель­ство, что его изучение урегулировано договором, в которой одной стороной были Лифляндия и Ганза, а другой русские города-государства (княжества). Немецкие ученики, изучающие русский язык в России, упоминаются уже в одном проекте договора от 1268 года. Ганза запретила в 1423 году голландцам в Лифляндии учить русский язык, она потребовала в 1487 году от учеников, изучающих русский в Лифляндии и России, доказательства их принадлежности к Ганзе.

Благодаря Лифляндии между Пруссией и Новгородом возникла редкая переписка. Князь Юрий Новгородс­кий направил в 1440 году магистру «немецкое» письмо, в ответ на присланное незадолго до этого написанное по-немецки же письмо магистра. Лишь с 1510 года, когда начались прямые контакты с русским Великим княжеством Московским, возникает постоянная переписка, которая сильно увеличивается между 1517 и 1522 годами.

Письма же царя до 1516 года, по всей вероятности, писались только по-русски. То, что Новгород знал уже в 1440 году, а именно, что в Лифляндию можно писать по-русски, а в Пруссию - нет, так как в прусской канцелярии редко предоставляется возможность перевода с русского языка, в Москве не понимали до 1517 года. Хотя магистр велел настойчиво просить царя писать на немецком или латинском языке, царь отправил ему ответ на русском языке. Лифляндский магистр Ордена, который приказал перевести это письмо для прусского магистра, заметил по этому поводу, что русские придерживаются своего обычая писать ответы только по-русски. Даже немецкий кайзер должен был в 1506 году довольствоваться «русским» ответом и его плохим переводом, изготовленным в Венеции.

Со времени союза, заключенного 10 марта 1517 года договоры и письма царя магистру изготавливаются большей частью на русском и латинском языках. Если в отдельных случаях имеется только русский вариант, то тут речь может идти лишь о случае неверной передачи через века. Но немецкий язык был не совсем исключён из переписки с Москвой. До 1517 года магистр, если судить по черновикам и копиям, вероятно, главным образом писал на латинском языке, однако одно «немецкое» письмо от 16 марта 1515 года создаёт впечатление неотправ­ленного оригинала. Прусский посланник Ребенштайн потребовал от царя ответ на латинском или немецком языке. Дитрих фон Шёнберг в марте 1518 года в Москве вручил заявление на немецком языке. Сам царь приказал 1 марта 1520 года передать посланнику «немецкий» ответ.

Отношения между Пруссией и Россией вскоре (1522) были прерваны. И с этого времени, в течение более чем столетия, имелись лишь отдельные письма, по-видимому, «латинские», пока Великий курфюрст не установил отношения с Россией на новой основе, и потом при Петре Великом немецкий фактор не стал в России весьма важным.

В то время как Россия, граничащая непосредственно с немецкой Лифляндией, оставалась для Германии чужим миром, отделённая морем Скандинавия образовывала с Германией культурное единство. Торговому гос­подству Ганзы соответствовало положение немецкого языка во внешних и даже во внутренних сношениях сканди­навских стран. Здесь не место рассматривать этот вопрос подробно, потому что мы ведём речь о переписке Старой Пруссии, тогда как Скандинавия имела более оживлённые отношения с другими немецкими областями (особенно с ганзейскими городами), чем с магистром Немецкого ордена.

Как видно из регистра писем, магистр писал королеве Маргарите ещё в последнем десятилетии 14 века частично по-немецки, частично по-латински, а в 15 веке в Скандинавию только по-немецки. Так оставалось в целом и во времена герцога. Только в 17 веке в Швеции при Густаве Адольфе латинский язык получает преимуще­ство перед немецким, который, однако, в качестве языка переписки со Скандинавией, из-за близкого культурного родства языков, никогда до конца не исчезал.

Скандинавские страны в 15 и 16 веках писали в Пруссию по-немецки, как и магистр - в эти страны. «Латин­ские» письма были исключением и встречались, как и повсюду, чаще всего у духовенства. Стоит заметить, что, хотя король Дании писал по-немецки, но его посланники вручали свои грамоты на латыни.

С собственно западноевропейскими странами - Англией, Францией, Италией, Испанией переписка Старой Пруссии велась на латинском языке. Письма магистра в Англию и Францию внесены в орденские фолианты на латинском и немецком языках. Отсылался в этом случае, конечно, латинский текст, а немецкий, по-видимому, изготавливался для контроля магистром. Также имеются немецкие и латинские черновики некоторых посланий магистра. «Немецкие» письма отдельных частных персон и чиновников из Италии, Франции, и Англии являются редкостями.

Также редко употребляли эти страны их собственный язык. Это был просто курьёз, когда герцог Альбрехт однажды получил за поставку соколов испанскую квитанцию. Также и итальянский язык, получивший в 16 веке уже мировое культурное значение, употреблялся в переписке со Старой Пруссией лишь в отдельных случаях. И совсем ещё не встречался английский язык, который лишь в конце 17 века и затем позже в 18 веке начал своё победное шествие в качестве мирового языка.

Раньше, чем английский, стал мировым языком французский. Людовик XIV сделал Францию центром при­дворного мира и французский язык - дипломатическим языком. Французский язык смог совсем вытеснить в 17 веке латинский из канцелярской переписки. В переписке Старой Пруссии с Францией эта перемена ощущалась уже в 16 веке. Уже в конце орденского времени 5 апреля 1524 года король Франции передал посланнику магистра своё решение на французском языке. При этом сопроводительное письмо короля магистру того же дня было на латыни. В последующие десятилетия мы имеем целый ряд «французских», а также «латинских» писем короля, членов его семьи и придворных, адресованных прусскому герцогу. Конечно, знание французского языка не было тогда ещё предусмотрено в канцеляриях. На одном из писем от 1526 года канцелярский работник пишет, что он не понимает французского языка.

Латинский язык вернулся в международную переписку Старой Пруссии почти повсеместно, когда в 1603 году бранденбургские курфюрсты получили сначала регентство, а затем в 1618 году и герцогское достоинство в Пруссии. С тех пор не было чисто старо-прусской политики, а появилась бранденбургско-прусская политика, и международные отношения сначала частично, а при Великом курфюрсте стали полностью делом резиденции в Берлине. Здесь история Старой Пруссии вливается в историю будущей разрастающейся Пруссии, и продолжать исследования можно было бы только в этих увеличенных рамках.

С сокращениями из: «AltpreussischeBeitiTige». — Koenigsberg, 1933, репринт — Humburg, 1994.

Kurt Forstreuter «Die deutsche Sprache in auswaertigen Schriftverkehr des Ordenslandes und Herzogtums Preussen».

Перевела с немецкого: А.И. Давыдова