Официальный сайт администрации ГО "Город Калининград"

История города

АРХИТЕКТУРА И СТРОИТЕЛЬСТВО

И.В. Белинцева

кандидат искусствоведения, профессор

Идея небесного Иерусалима в архитектуре и градостроительстве Кенигсберга

Оставившие след в европейской истории балтийские города Кенигсберг, Данциг, Эльбинг и многие другие, возникли в результате колонистской деятельности рыцарей ордена Крестоносцев (Тевтонского ордена), объеди­нившихся с купцами Ганзы. Как и другим орденским городам, перечисленным поселениям присущи сходные черты. Среди них главные: наличие чёткой регулярной решётки плана как основы композиции, которой подчине­ны все объёмно-пространственные элементы города. В тесной связи с градостроительной композицией города находится пространственное решение комплекса Кёнигсбергского замка.

После 1255 года начинается процесс формирования облика средневековой крепости - замка Кенигсберг и планировки трёх прилегающих к крепости небольших городов, возникших один возле другого - Старого Города (Altstadt), Лёбенихта (Lübenichte) и Кнайпхофа (Kneiphof). Возникшее укрепление - замок (Burg), как многие замки крестоносцев на Балтике, было первоначально квадратным в плане, с четырьмя башнями по углам. Назва­ние замка - Кенигсберг, было впоследствии распространено на весь город. Существует несколько версий появле­ния имени будущего города. Например, в честь короля Богемии Отакара II, предводителя рыцарей-крестоносцев, основавших крепость, или по названию уже существовавших к тому времени рыцарских городов - Кенигсберга в земле Ноймарк в Германии и в Сирии. В.Хубач, известный исследователь истории Восточной Пруссии, пишет, что «Немецкий орден переносил названия утраченных или покинутых укреплений на Святой Земле в Пруссию».[1] Так произошло, например, с городом Торном (польский Торунь), построенным вместо крепости вблизи палес­тинского Аккона, с городом Грауденц и другими. К числу главных укреплений Ордена на Святой Земле относилась крепость Кёнигсбург недалеко от Аккона, купленная графом Отто фон Хеннебергом в 1220 году. Возможно, что Кенигсберг Прусский был назван Castellum regis или Castrum regium в честь утраченного поселения в Палестине. При этом дипломатичные рыцари Ордена могли вполне сознательно поддерживать и другие версии возникнове­ния имени города. [2]

В основе планировочной структуры Кенигсберга лежит чёткая структурная схема, представляющая собой решётку с равномерными прямоугольными ячейками. Сетка прямоугольных улиц обозначала центральную часть города, вблизи которой в 17 веке вырисовывается вторая геометрическая фигура - круг более или менее правиль­ных очертаний, усложнённый треугольными или пятиугольными выступами. Между средневековой застройкой и границами города Нового времени располагалось довольно хаотическое сплетение уличных проездов.

За кольцом укреплений, ощетинившимся углами бастионных укреплений, вплоть до начала 20 века лежало свободное от застройки пространство. Так, в обобщённом виде выглядит упрощённое клише планов историчес­ких городов, в том числе Кенигсберга. Сквозь наслоения столетий в планах сохранившихся городов просвечивает идеальная схема городского ядра.

Закладка прусских городов рыцарями Тевтонского ордена происходила в течение исторически довольно сжатого временного периода, означающего, что при формировании облика городов южного побережья Балтики воспроизводился известный единый образец, а также существовали люди - хранители теоретического и практи­ческого знания, умевшие воспроизводить излюбленный прототип и видоизменять его в соответствии с реальными условиями.

В научной литературе существует несколько предположений о происхождении регулярной решётки плана при строительстве городов Балтийского побережья, в том числе Кенигсберга. Так, в исследовании Э.Блума «Ке­нигсберг Прусский, структура, население, наука, культура» (Кенигсберг, 1930) подчёркивается, что привержен­ность подобной правильной структуре привнесена из немецких земель западнее Эльбы. Автор усматривал в этой характерной форме, прежде всего, «образец планировочной воли рыцарей Ордена и их связь с матерью-роди­ной».[3]  Естественную причину возникновения правильной планировки Э.Блум видел в существовании общих антропологических и географических законов, предполагающих, что движение, а, равным образом, и строитель­ство вблизи воды принимает преимущественно взаимно-перпендикулярное направление. В.Хубач считает, что планировка Кенигсберга и других регулярных городов этого региона повторяет градостроительную схему Любе­ка, горожане которого не только участвовали в учреждении Ордена на Востоке, но и поддерживали его миссио­нерскую деятельность в Пруссии. Свою точку зрения он обосновывает сходством местоположения города на реке, расположением рыночной площади и храма в геометрическом и смысловом центре, а замка - на периферии застройки. Собственную концепцию В.Хубач подкрепляет указанием на то, что в момент основания эти города получили именно любекское городское право[4]. В.Хубач пишет, что «Влияние Любека остаётся очевидным с 13 века и до настоящего времени в городском пейзаже на Балтийском море». Помимо Кенигсберга и Эльбинга, он считает спланированными по образцу Любека также Штетин, центр Данцига, Мемель, Ригу, Ревель. При этом Любек имеет скорее веретенообразную планировку, свойственную многим немецким городам на основной тер­ритории.

Другой немецкий исследователь, К.Хауке, предполагает, что рыцари Ордена - инициаторы создания новых городов в северо-западной части Европы, принесли идею регулярного плана из восточных походов, заимствовав, по мнению исследователя, принципы планировки древнеримских военных лагерей. Действительно, прямые оси «кардо» и «декумануса», присущие римскому плану, легко прочитываются, например, в плане Старого Города Кенигсберга, где Длинная улица пересекается под прямым углом с Рыночной улицей-площадью. В свою очередь, П.Цукер пишет, что «образец этой схемы лежит в тех западно-немецких городах, которые выросли на римской основе».[5]

В 1960-е годы немецкий исследователь средневековых городов В.Мюллер писал, что «прямоугольность квар­талов и крест улиц неосмотрительно названы римскими. При безграничном господстве этой теории мы должны её обозначить как ошибку. Установлено, что сложившееся предубеждение злоупотребляет их определённым сход­ством.»[6] Вслед за итальянским исследователем Л.Беневоло, следует заметить, что большинство городов-коло­ний на новых землях, известных из истории архитектуры, получило регулярную шахматообразную планировоч­ную структуру независимо от времени их возникновения.[7]

Таким образом, вопрос о том, почему именно данная форма плана оказалась в 13 - начале 14 веков наиболее популярной и часто воспроизводимой, как именно технически осуществлялась на месте распланировка террито­рий, не имеет внятного ответа. Представляется, что хорошо знакомая издревле регулярная планировочная схема была в средние века переосмыслена в связи с миссионерской деятельностью христиан на северо-востоке Европы. Градостроительное решение несло также функцию религиозно-магических задач, стоявших перед средневековы­ми локаторами-разметчиками при освоении необжитых, чуждых и враждебных территорий.

Сетка регулярного плана может быть представлена как многозначное семантическое явление. Планировоч­ная композиция выглядит, например, как структура, многократно повторяющая знак креста, нанесённого непос­редственно на плане или на местности с охранительно-ритуальными целями. Следует отметить, что в градострои­тельной композиции средневековых городов с нерегулярным планом проявляется отчётливое стремление поста­вить в центре городского образования базиликальный христианский собор с выраженным поперечным трансеп­том, образующим крестообразную структуру, выполняющую некие защитные функции, связанные с семантикой крестообразного плана.

Одна из причин обращения к регулярному плану в форме правильной решётки параллельных улиц заключа­ется, на наш взгляд, в простоте и элементарности исходной геометрической формы. Исследуя историю зодчества, необходимо помнить об изначальной склонности людей мыслить геометризмами, свидетельствующими об осо­бенностях и способностях абстрактного мышления людей. Кроме того, эта простейшая форма достижима элемен­тарным приёмом применения верёвки и колышка, которые использовались при разметке территории.

Однако из практики средневекового строительства известно, что отнюдь не простота лежала обычно в основе замысла строителей храма или города. Идея, связанная с именем Бога или миссией служением Ему, - вот что одухотворяло творчество мастеров готической эпохи, и придавало глубокий смысл мельчайшим деталям плана или элементам оформления внутреннего и внешнего пространства города, храма, жилого дома. Очевидно, что при закладке новых городов на завоёванных крестоносцами языческих землях должен был присутствовать духов­ный внутренний смысл, оправдывающий невзгоды и лишения, неизменно сопровождавшие обживание чужих земель.

Возможно, что существовал более близкий средневековому человеку животрепещущий образец для воспро­изведения в градостроительстве, нежели античные комплексы. Давно разрушенные римские «каструм», связан­ные с воспоминаниями о «поганских» язычниках, вряд ли могли оказать сильное духовное воздействие на средне­вековых строителей. Порядок и организация общества в Средние века представляли нечто новое по сравнению с античностью. Формально-содержательное сходство античных и средневековых городов следует рассматривать как творение нового христианского духа. Для рыцарей Тевтонского ордена в качестве идеала мог выступать только что утраченный христианами, но ещё совсем свежий в памяти многих рыцарей священный город Иерусалим и его чтимый небесный прообраз. Планировочные правила Средневековья пронизаны видением Святого города Иеру­салима. Воображаемые формы Небесного Иерусалима влияют на земную архитектуру.

В самой Сирии знаком присутствия христиан был Аккон (Акра), а точнее - расположенная рядом крепость Монтфорт, территория которой была завоёвана в 1220 году. Крепость начали строить в 1228-1229 годах по иници­ативе великого магистра Ордена Германа фон Зальца после взятия Иерусалима императором Фридрихом П. Пост­ройка крепости ещё не была закончена, когда в 1244 году Иерусалим был вновь утрачен. В конечном итоге, как известно, ордену Крестоносцев не удалось основать собственных владений ни в Иерусалимском королевстве, ни в Сирии. В 1271 году под ударами мусульман пал Монтфорт, а в 1291 году -Аккон. Средневековый австрийский хронист Оттокар фон Хорнек описывал в 1310 году, как тогдашний магистр Ордена Конрад фон Фейхтванген, подав  приказ кораблям отплывать из Азии, обещал, что за поражения, понесённые на Востоке, будет отомщено невер­ным в Пруссах и Инфлантах.[8]

Очевидно, что во время паломничества на восток рыцари не могли не обратить внимания также и на города, построенные по так называемой «гипподамовой» системе (Милет) или на остатки древнеримских поселений. Всё богатство восточных традиций и достижения античного мира находилось перед их глазами, было и в их распоря­жении. Самой важной в такой ситуации могла оказаться проблема выбора образцов, достойных быть восприняты­ми в христианской архитектуре. При этом, несомненно, наибольшей популярностью среди христиан пользовались исторический город Иерусалим и его святыни. Как известно, на протяжении нескольких столетий в разных странах и по разным поводам предпринимались попытки воспроизвести в реальной архитектуре образы «дольнего» и «горнего» Иерусалима, его отдельных сооружений или даже их частей. Понятие Нового Иерусалима переноси­лось в христианской интерпретации на храмовую постройку, всю землю, космос, город, башню.

Представляется вероятным, что и крестоносцы при колонизации завоёванных земель на северо-востоке Ев­ропы и закладке здесь новых поселений могли обратиться, в первую очередь, именно к образу утраченного, но не потерявшего святости города. Согласно Апокалипсису, одновременно с упадком былого Иерусалима возникают условия для создания нового Иерусалима (Ап., 3, 12). Возможно, что одной из вариаций темы возобновления Иерусалима на земле были орденские города Балтийского побережья. В связи с вышеизложенным обращает на себя внимание характерная излюбленная форма плана замков Ордена - в форме квадрата, обнесённого стеной, с высокими башнями по углам. Согласно Апокалипсису, Небесный Иерусалим «имеет большую и высокую стену. Город расположен четвероугольником и длина его такая же как широта». (Ап., XXI, 12,16) Следует учитывать, что в картине, рисующей «sankta civitas», - «Новый Иерусалим», появившийся в Апокалипсисе от Ионанна, тексте датируемом 1-2 веками нашей эры, вполне могла сказаться преемственность с традициями языческой античности и её устойчивыми представлениями о регулярном городе, подобном римскому каструм.

В музее Вармии и Мазур в Олыптыне (Польша) хранится эпитафия Ганса Нимпча (1476-1556), находившаяся когда-то в северном нефе Кёнигсбергского собора. Это простая композиция, включающая живописное изображе­ние Распятия в обрамлении полуколонок, несущих архитрав, над которым в треугольнике фронтона находилось изображение Бога-Отца. Самый любопытный момент в этом памятнике - представленный на заднем плане в виде земного Иерусалима город Кенигсберг с его характерными башнями и шпилями церквей. Картина создана при­дворным художником герцога Альбрехта, самым значительным живописцем Кенигсберга 16 века, Генрихом Кёнигсвизером (ок. 1530-1583), который прошёл выучку в Виттенберге у Лукаса Кранаха, чрезвычайно его хвалив­шего в письмах к герцогу.

Тема возобновления Иерусалима на Земле неоднократно возникала в истории мирового зодчества. Возмож­но, что одной из вариаций этой темы было строительство городов и замков в Орденском государстве на побере­жье Балтики. Об этом говорят и более поздние свидетельства. Так, недалеко от Кенигсберга Прусского существо­вал замок, называемый Иерусалим. Русский путешественник начала 19 века писал о нём: «Иерусалим, удалённый от Кенигсберга на расстояние трёх четвертей часа, есть бесспорно, самое приятное место в подобном удалении от Кенигсберга. Из окон дворца, который весь превращен в гостиницу, открывается лучший вид на Кенигсберг, который раскрывается амфитеатром... Прямо под окнами дворца течёт рукав Преголи... Название этого места имеет особенное происхождение. Немецкие рыцари при их приёме в Орден должны были совершить крестовый поход (паломничество) в Иерусалим, который был начальной целью Ордена. Так как после утраты священных могил они не могли выполнить свой обет, они стремились, по крайней мере, выполнить данное слово. Поэтому они построили в этом месте дворец, назвали его Иерусалим, и успокаивали свою совесть тем, что устраивали сюда паломничества, и забавлялись здесь турнирами».[9]

Известно, что в 14-15 веках походы в Пруссию были чрезвычайно популярны среди рыцарей Европы, в том числе и не принадлежащих к членам ордена Крестоносцев. Поездки в Пруссию и участие в военных действиях против язычников считались особой заслугой и привилегией и были сравнимы по значимости с паломничествами в Рим, Иерусалим, Сантьяго да Кампостело. В Кенигсберге Прусском, в ожидании выступления в поход, рыцари со всей Европы - Англии, Шотландии, Северной и Южной Италии, Арагона, Португалии, Германии - проводили время в пирах, охотах, турнирах. Проводились и специальные обеды, устраиваемые Великим магистром, на кото­рых избиралось 12 почётных гостей из разных королевств. Внутренний смысл многих тогдашних ритуалов остаётся до сих пор предметом споров среди исследователей.[10]

Начиная с «гипподамова плана» античных времён и кончая замыслами утопистов 19 века, идеальный город представал в виде некоей максимально упорядоченной целостности, организованной в пространстве на основе элементарных геометрических построений. И в качестве таковых, заложенные рыцарями ордена Крестоносцев города, приближаются к формам «идеального» города простотой и ясностью пространственной структуры, где каждая функция облечена в определённую и закреплённую традицией форму.

Очевидно, что идеальные средневековые представления о бытийном мире и счастье связывались с мыслью о совершенном порядке общей картины города. Желанное место, последняя инстанция исканий в христианском средневековье имеет облик сконструированного пространства, включающего комплекс зданий из ценных и заботливо обработанных материалов. Город, как область творения, которая полностью находилась в распоряжении людей, под их властью и ответственностью, - в их сознании приобретал значение искомого райского места. Регу­лярность градостроительной структуры и упорядоченность её архитектурных составляющих -храмов, жилых и общественных сооружений, должна была обеспечить максимальное приближение к идеалу. Город виделся как модель прекрасного упорядоченного мира, зеркало космического устройства, картина Земли, где каждый отдель­ный горожанин служил оплотом и знаком существования этого устойчивого феномена.

Практическое освоение территории осуществлялось так называемыми локаторами, получившими позднее наименование фогтов или шультхайсов, то есть старост. В их задачу входила организация корчевания земли, раз­метка сети улиц и абриса будущих укреплений по заранее заданному плану и с помощью нехитрых инструментов - льняной верёвки и деревянного колышка. Локатор распределял участки между поселенцами по профессиональ­ному признаку: купцам отводились большие участки, примыкающие к широкой улице, выполнявшей функции рыночной площади. Торговцам принадлежали также участки вдоль главных улиц, служивших главными торговы­ми трассами. Ремесленники и «чистые» землепашцы получали меньшие наделы на окраинах улиц, с тем, чтобы они могли возвести там хлев или сарай. Территория перед городскими воротами отводилась для общей пашни.

Поселенцы строили свои дома в рамках отведённой территории. Им разрешалось, а со временем даже вме­нялось в обязанность заменять первоначальные фахверховые дома кирпичными, надстраивать или видоизменять их. Владельцы домов были обязаны платить ежегодный налог, или «канон», владельцу земли - Ордену. Право поселенца было наследственным, но, при согласии Ордена, право вместе с домом можно было продать.

Средневековый этап в развитии Кенигсберга характеризуется появлением регулярной сети прямых улиц го­рода, а также возведением стен вокруг и между тремя соседними городами. Эти стены впоследствии сильно сдерживали естественный рост городов. Идея о том, что земной город должен быть обнесён стенами, коренится не только в подражании укреплениям идеального Небесного града. Во времена крестовых походов поддержива­лась также концепция «Ecclesia militaris» - «церкви воинствующей», нуждающейся в крепостных сооружениях. В научной литературе существует такое мнение, что «первоначально стены выполняли функции скорее магичес­кие, нежели милитарные, и невозможно представить себе античный полис, а позднее средневековый civitas без стен».[11]

История архитектуры и градостроительства Кенигсберга насчитывает 750 лет. Плодотворной была деятель­ность средневековых мастеров-строителей готической эпохи, заложивших идейно-художественные основы иде­альных городских планов, осуществивших строительство соборов, ратуш, домов торговых гильдий и жилых зда­ний. В 16 веке наблюдается новый всплеск архитектурно-художественной деятельности, связанный с появлением на Балтике многочисленных голландских художников, по религиозным мотивам покидавшим свою родину и рабо­тавших в городах балтийского побережья. Их изысканные произведения в духе северного маньеризма находили своих почитателей и последователей и в Кенигсберге. Конец 17 века даёт образцы сдержанного барокко в архитек­туре протестантских храмов и частных домов. Со второй половины 18 века архитектурная культура города стано­вится относительно провинциальной, в большой степени зависящей от развития классицизма в близлежащих ев­ропейских столицах - Берлине и Варшаве. Век 19-ый характеризуется внимательным отношением к собственному героическому орденскому прошлому - развивается художественный стиль неоготики. В городе строят и в других исторических стилях - неоренессанс, необарокко, неогрек. Особенно интересно представлен в городе стиль рубе­жа 19-20 веков - модерн, а также архитектурно-градостроительные направления 20 века. Таким образом, изначаль­ная христианская основа стала основой существования и развития города.

Литература: