Сайт использует временные файлы cookie, содержащие ip-адрес устройства, с которого Вы заходите на сайт, и параметры текущей сессии. Если Вы не согласны, то Вы должны соответствующим образом установить настройки используемого браузера.
ПринятьАРХИТЕКТУРА И СТРОИТЕЛЬСТВО
И.В. Белинцева
кандидат искусствоведения, профессор
Идея небесного Иерусалима в архитектуре и градостроительстве Кенигсберга
Оставившие след в европейской истории балтийские города Кенигсберг, Данциг, Эльбинг и многие другие, возникли в результате колонистской деятельности рыцарей ордена Крестоносцев (Тевтонского ордена), объединившихся с купцами Ганзы. Как и другим орденским городам, перечисленным поселениям присущи сходные черты. Среди них главные: наличие чёткой регулярной решётки плана как основы композиции, которой подчинены все объёмно-пространственные элементы города. В тесной связи с градостроительной композицией города находится пространственное решение комплекса Кёнигсбергского замка.
После 1255 года начинается процесс формирования облика средневековой крепости - замка Кенигсберг и планировки трёх прилегающих к крепости небольших городов, возникших один возле другого - Старого Города (Altstadt), Лёбенихта (Lübenichte) и Кнайпхофа (Kneiphof). Возникшее укрепление - замок (Burg), как многие замки крестоносцев на Балтике, было первоначально квадратным в плане, с четырьмя башнями по углам. Название замка - Кенигсберг, было впоследствии распространено на весь город. Существует несколько версий появления имени будущего города. Например, в честь короля Богемии Отакара II, предводителя рыцарей-крестоносцев, основавших крепость, или по названию уже существовавших к тому времени рыцарских городов - Кенигсберга в земле Ноймарк в Германии и в Сирии. В.Хубач, известный исследователь истории Восточной Пруссии, пишет, что «Немецкий орден переносил названия утраченных или покинутых укреплений на Святой Земле в Пруссию».[1] Так произошло, например, с городом Торном (польский Торунь), построенным вместо крепости вблизи палестинского Аккона, с городом Грауденц и другими. К числу главных укреплений Ордена на Святой Земле относилась крепость Кёнигсбург недалеко от Аккона, купленная графом Отто фон Хеннебергом в 1220 году. Возможно, что Кенигсберг Прусский был назван Castellum regis или Castrum regium в честь утраченного поселения в Палестине. При этом дипломатичные рыцари Ордена могли вполне сознательно поддерживать и другие версии возникновения имени города. [2]
В основе планировочной структуры Кенигсберга лежит чёткая структурная схема, представляющая собой решётку с равномерными прямоугольными ячейками. Сетка прямоугольных улиц обозначала центральную часть города, вблизи которой в 17 веке вырисовывается вторая геометрическая фигура - круг более или менее правильных очертаний, усложнённый треугольными или пятиугольными выступами. Между средневековой застройкой и границами города Нового времени располагалось довольно хаотическое сплетение уличных проездов.
За кольцом укреплений, ощетинившимся углами бастионных укреплений, вплоть до начала 20 века лежало свободное от застройки пространство. Так, в обобщённом виде выглядит упрощённое клише планов исторических городов, в том числе Кенигсберга. Сквозь наслоения столетий в планах сохранившихся городов просвечивает идеальная схема городского ядра.
Закладка прусских городов рыцарями Тевтонского ордена происходила в течение исторически довольно сжатого временного периода, означающего, что при формировании облика городов южного побережья Балтики воспроизводился известный единый образец, а также существовали люди - хранители теоретического и практического знания, умевшие воспроизводить излюбленный прототип и видоизменять его в соответствии с реальными условиями.
В научной литературе существует несколько предположений о происхождении регулярной решётки плана при строительстве городов Балтийского побережья, в том числе Кенигсберга. Так, в исследовании Э.Блума «Кенигсберг Прусский, структура, население, наука, культура» (Кенигсберг, 1930) подчёркивается, что приверженность подобной правильной структуре привнесена из немецких земель западнее Эльбы. Автор усматривал в этой характерной форме, прежде всего, «образец планировочной воли рыцарей Ордена и их связь с матерью-родиной».[3] Естественную причину возникновения правильной планировки Э.Блум видел в существовании общих антропологических и географических законов, предполагающих, что движение, а, равным образом, и строительство вблизи воды принимает преимущественно взаимно-перпендикулярное направление. В.Хубач считает, что планировка Кенигсберга и других регулярных городов этого региона повторяет градостроительную схему Любека, горожане которого не только участвовали в учреждении Ордена на Востоке, но и поддерживали его миссионерскую деятельность в Пруссии. Свою точку зрения он обосновывает сходством местоположения города на реке, расположением рыночной площади и храма в геометрическом и смысловом центре, а замка - на периферии застройки. Собственную концепцию В.Хубач подкрепляет указанием на то, что в момент основания эти города получили именно любекское городское право[4]. В.Хубач пишет, что «Влияние Любека остаётся очевидным с 13 века и до настоящего времени в городском пейзаже на Балтийском море». Помимо Кенигсберга и Эльбинга, он считает спланированными по образцу Любека также Штетин, центр Данцига, Мемель, Ригу, Ревель. При этом Любек имеет скорее веретенообразную планировку, свойственную многим немецким городам на основной территории.
Другой немецкий исследователь, К.Хауке, предполагает, что рыцари Ордена - инициаторы создания новых городов в северо-западной части Европы, принесли идею регулярного плана из восточных походов, заимствовав, по мнению исследователя, принципы планировки древнеримских военных лагерей. Действительно, прямые оси «кардо» и «декумануса», присущие римскому плану, легко прочитываются, например, в плане Старого Города Кенигсберга, где Длинная улица пересекается под прямым углом с Рыночной улицей-площадью. В свою очередь, П.Цукер пишет, что «образец этой схемы лежит в тех западно-немецких городах, которые выросли на римской основе».[5]
В 1960-е годы немецкий исследователь средневековых городов В.Мюллер писал, что «прямоугольность кварталов и крест улиц неосмотрительно названы римскими. При безграничном господстве этой теории мы должны её обозначить как ошибку. Установлено, что сложившееся предубеждение злоупотребляет их определённым сходством.»[6] Вслед за итальянским исследователем Л.Беневоло, следует заметить, что большинство городов-колоний на новых землях, известных из истории архитектуры, получило регулярную шахматообразную планировочную структуру независимо от времени их возникновения.[7]
Таким образом, вопрос о том, почему именно данная форма плана оказалась в 13 - начале 14 веков наиболее популярной и часто воспроизводимой, как именно технически осуществлялась на месте распланировка территорий, не имеет внятного ответа. Представляется, что хорошо знакомая издревле регулярная планировочная схема была в средние века переосмыслена в связи с миссионерской деятельностью христиан на северо-востоке Европы. Градостроительное решение несло также функцию религиозно-магических задач, стоявших перед средневековыми локаторами-разметчиками при освоении необжитых, чуждых и враждебных территорий.
Сетка регулярного плана может быть представлена как многозначное семантическое явление. Планировочная композиция выглядит, например, как структура, многократно повторяющая знак креста, нанесённого непосредственно на плане или на местности с охранительно-ритуальными целями. Следует отметить, что в градостроительной композиции средневековых городов с нерегулярным планом проявляется отчётливое стремление поставить в центре городского образования базиликальный христианский собор с выраженным поперечным трансептом, образующим крестообразную структуру, выполняющую некие защитные функции, связанные с семантикой крестообразного плана.
Одна из причин обращения к регулярному плану в форме правильной решётки параллельных улиц заключается, на наш взгляд, в простоте и элементарности исходной геометрической формы. Исследуя историю зодчества, необходимо помнить об изначальной склонности людей мыслить геометризмами, свидетельствующими об особенностях и способностях абстрактного мышления людей. Кроме того, эта простейшая форма достижима элементарным приёмом применения верёвки и колышка, которые использовались при разметке территории.
Однако из практики средневекового строительства известно, что отнюдь не простота лежала обычно в основе замысла строителей храма или города. Идея, связанная с именем Бога или миссией служением Ему, - вот что одухотворяло творчество мастеров готической эпохи, и придавало глубокий смысл мельчайшим деталям плана или элементам оформления внутреннего и внешнего пространства города, храма, жилого дома. Очевидно, что при закладке новых городов на завоёванных крестоносцами языческих землях должен был присутствовать духовный внутренний смысл, оправдывающий невзгоды и лишения, неизменно сопровождавшие обживание чужих земель.
Возможно, что существовал более близкий средневековому человеку животрепещущий образец для воспроизведения в градостроительстве, нежели античные комплексы. Давно разрушенные римские «каструм», связанные с воспоминаниями о «поганских» язычниках, вряд ли могли оказать сильное духовное воздействие на средневековых строителей. Порядок и организация общества в Средние века представляли нечто новое по сравнению с античностью. Формально-содержательное сходство античных и средневековых городов следует рассматривать как творение нового христианского духа. Для рыцарей Тевтонского ордена в качестве идеала мог выступать только что утраченный христианами, но ещё совсем свежий в памяти многих рыцарей священный город Иерусалим и его чтимый небесный прообраз. Планировочные правила Средневековья пронизаны видением Святого города Иерусалима. Воображаемые формы Небесного Иерусалима влияют на земную архитектуру.
В самой Сирии знаком присутствия христиан был Аккон (Акра), а точнее - расположенная рядом крепость Монтфорт, территория которой была завоёвана в 1220 году. Крепость начали строить в 1228-1229 годах по инициативе великого магистра Ордена Германа фон Зальца после взятия Иерусалима императором Фридрихом П. Постройка крепости ещё не была закончена, когда в 1244 году Иерусалим был вновь утрачен. В конечном итоге, как известно, ордену Крестоносцев не удалось основать собственных владений ни в Иерусалимском королевстве, ни в Сирии. В 1271 году под ударами мусульман пал Монтфорт, а в 1291 году -Аккон. Средневековый австрийский хронист Оттокар фон Хорнек описывал в 1310 году, как тогдашний магистр Ордена Конрад фон Фейхтванген, подав приказ кораблям отплывать из Азии, обещал, что за поражения, понесённые на Востоке, будет отомщено неверным в Пруссах и Инфлантах.[8]
Очевидно, что во время паломничества на восток рыцари не могли не обратить внимания также и на города, построенные по так называемой «гипподамовой» системе (Милет) или на остатки древнеримских поселений. Всё богатство восточных традиций и достижения античного мира находилось перед их глазами, было и в их распоряжении. Самой важной в такой ситуации могла оказаться проблема выбора образцов, достойных быть воспринятыми в христианской архитектуре. При этом, несомненно, наибольшей популярностью среди христиан пользовались исторический город Иерусалим и его святыни. Как известно, на протяжении нескольких столетий в разных странах и по разным поводам предпринимались попытки воспроизвести в реальной архитектуре образы «дольнего» и «горнего» Иерусалима, его отдельных сооружений или даже их частей. Понятие Нового Иерусалима переносилось в христианской интерпретации на храмовую постройку, всю землю, космос, город, башню.
Представляется вероятным, что и крестоносцы при колонизации завоёванных земель на северо-востоке Европы и закладке здесь новых поселений могли обратиться, в первую очередь, именно к образу утраченного, но не потерявшего святости города. Согласно Апокалипсису, одновременно с упадком былого Иерусалима возникают условия для создания нового Иерусалима (Ап., 3, 12). Возможно, что одной из вариаций темы возобновления Иерусалима на земле были орденские города Балтийского побережья. В связи с вышеизложенным обращает на себя внимание характерная излюбленная форма плана замков Ордена - в форме квадрата, обнесённого стеной, с высокими башнями по углам. Согласно Апокалипсису, Небесный Иерусалим «имеет большую и высокую стену. Город расположен четвероугольником и длина его такая же как широта». (Ап., XXI, 12,16) Следует учитывать, что в картине, рисующей «sankta civitas», - «Новый Иерусалим», появившийся в Апокалипсисе от Ионанна, тексте датируемом 1-2 веками нашей эры, вполне могла сказаться преемственность с традициями языческой античности и её устойчивыми представлениями о регулярном городе, подобном римскому каструм.
В музее Вармии и Мазур в Олыптыне (Польша) хранится эпитафия Ганса Нимпча (1476-1556), находившаяся когда-то в северном нефе Кёнигсбергского собора. Это простая композиция, включающая живописное изображение Распятия в обрамлении полуколонок, несущих архитрав, над которым в треугольнике фронтона находилось изображение Бога-Отца. Самый любопытный момент в этом памятнике - представленный на заднем плане в виде земного Иерусалима город Кенигсберг с его характерными башнями и шпилями церквей. Картина создана придворным художником герцога Альбрехта, самым значительным живописцем Кенигсберга 16 века, Генрихом Кёнигсвизером (ок. 1530-1583), который прошёл выучку в Виттенберге у Лукаса Кранаха, чрезвычайно его хвалившего в письмах к герцогу.
Тема возобновления Иерусалима на Земле неоднократно возникала в истории мирового зодчества. Возможно, что одной из вариаций этой темы было строительство городов и замков в Орденском государстве на побережье Балтики. Об этом говорят и более поздние свидетельства. Так, недалеко от Кенигсберга Прусского существовал замок, называемый Иерусалим. Русский путешественник начала 19 века писал о нём: «Иерусалим, удалённый от Кенигсберга на расстояние трёх четвертей часа, есть бесспорно, самое приятное место в подобном удалении от Кенигсберга. Из окон дворца, который весь превращен в гостиницу, открывается лучший вид на Кенигсберг, который раскрывается амфитеатром... Прямо под окнами дворца течёт рукав Преголи... Название этого места имеет особенное происхождение. Немецкие рыцари при их приёме в Орден должны были совершить крестовый поход (паломничество) в Иерусалим, который был начальной целью Ордена. Так как после утраты священных могил они не могли выполнить свой обет, они стремились, по крайней мере, выполнить данное слово. Поэтому они построили в этом месте дворец, назвали его Иерусалим, и успокаивали свою совесть тем, что устраивали сюда паломничества, и забавлялись здесь турнирами».[9]
Известно, что в 14-15 веках походы в Пруссию были чрезвычайно популярны среди рыцарей Европы, в том числе и не принадлежащих к членам ордена Крестоносцев. Поездки в Пруссию и участие в военных действиях против язычников считались особой заслугой и привилегией и были сравнимы по значимости с паломничествами в Рим, Иерусалим, Сантьяго да Кампостело. В Кенигсберге Прусском, в ожидании выступления в поход, рыцари со всей Европы - Англии, Шотландии, Северной и Южной Италии, Арагона, Португалии, Германии - проводили время в пирах, охотах, турнирах. Проводились и специальные обеды, устраиваемые Великим магистром, на которых избиралось 12 почётных гостей из разных королевств. Внутренний смысл многих тогдашних ритуалов остаётся до сих пор предметом споров среди исследователей.[10]
Начиная с «гипподамова плана» античных времён и кончая замыслами утопистов 19 века, идеальный город представал в виде некоей максимально упорядоченной целостности, организованной в пространстве на основе элементарных геометрических построений. И в качестве таковых, заложенные рыцарями ордена Крестоносцев города, приближаются к формам «идеального» города простотой и ясностью пространственной структуры, где каждая функция облечена в определённую и закреплённую традицией форму.
Очевидно, что идеальные средневековые представления о бытийном мире и счастье связывались с мыслью о совершенном порядке общей картины города. Желанное место, последняя инстанция исканий в христианском средневековье имеет облик сконструированного пространства, включающего комплекс зданий из ценных и заботливо обработанных материалов. Город, как область творения, которая полностью находилась в распоряжении людей, под их властью и ответственностью, - в их сознании приобретал значение искомого райского места. Регулярность градостроительной структуры и упорядоченность её архитектурных составляющих -храмов, жилых и общественных сооружений, должна была обеспечить максимальное приближение к идеалу. Город виделся как модель прекрасного упорядоченного мира, зеркало космического устройства, картина Земли, где каждый отдельный горожанин служил оплотом и знаком существования этого устойчивого феномена.
Практическое освоение территории осуществлялось так называемыми локаторами, получившими позднее наименование фогтов или шультхайсов, то есть старост. В их задачу входила организация корчевания земли, разметка сети улиц и абриса будущих укреплений по заранее заданному плану и с помощью нехитрых инструментов - льняной верёвки и деревянного колышка. Локатор распределял участки между поселенцами по профессиональному признаку: купцам отводились большие участки, примыкающие к широкой улице, выполнявшей функции рыночной площади. Торговцам принадлежали также участки вдоль главных улиц, служивших главными торговыми трассами. Ремесленники и «чистые» землепашцы получали меньшие наделы на окраинах улиц, с тем, чтобы они могли возвести там хлев или сарай. Территория перед городскими воротами отводилась для общей пашни.
Поселенцы строили свои дома в рамках отведённой территории. Им разрешалось, а со временем даже вменялось в обязанность заменять первоначальные фахверховые дома кирпичными, надстраивать или видоизменять их. Владельцы домов были обязаны платить ежегодный налог, или «канон», владельцу земли - Ордену. Право поселенца было наследственным, но, при согласии Ордена, право вместе с домом можно было продать.
Средневековый этап в развитии Кенигсберга характеризуется появлением регулярной сети прямых улиц города, а также возведением стен вокруг и между тремя соседними городами. Эти стены впоследствии сильно сдерживали естественный рост городов. Идея о том, что земной город должен быть обнесён стенами, коренится не только в подражании укреплениям идеального Небесного града. Во времена крестовых походов поддерживалась также концепция «Ecclesia militaris» - «церкви воинствующей», нуждающейся в крепостных сооружениях. В научной литературе существует такое мнение, что «первоначально стены выполняли функции скорее магические, нежели милитарные, и невозможно представить себе античный полис, а позднее средневековый civitas без стен».[11]
История архитектуры и градостроительства Кенигсберга насчитывает 750 лет. Плодотворной была деятельность средневековых мастеров-строителей готической эпохи, заложивших идейно-художественные основы идеальных городских планов, осуществивших строительство соборов, ратуш, домов торговых гильдий и жилых зданий. В 16 веке наблюдается новый всплеск архитектурно-художественной деятельности, связанный с появлением на Балтике многочисленных голландских художников, по религиозным мотивам покидавшим свою родину и работавших в городах балтийского побережья. Их изысканные произведения в духе северного маньеризма находили своих почитателей и последователей и в Кенигсберге. Конец 17 века даёт образцы сдержанного барокко в архитектуре протестантских храмов и частных домов. Со второй половины 18 века архитектурная культура города становится относительно провинциальной, в большой степени зависящей от развития классицизма в близлежащих европейских столицах - Берлине и Варшаве. Век 19-ый характеризуется внимательным отношением к собственному героическому орденскому прошлому - развивается художественный стиль неоготики. В городе строят и в других исторических стилях - неоренессанс, необарокко, неогрек. Особенно интересно представлен в городе стиль рубежа 19-20 веков - модерн, а также архитектурно-градостроительные направления 20 века. Таким образом, изначальная христианская основа стала основой существования и развития города.
Литература:
Калининград
